Разбор завалов

   Завершилась очередная варварская контртеррористическая операция в столице Дагестана. Уничтожены то ли двое, то ли трое «боевиков», или «террористов». В замерзающем городе, заваленном снегом, где население не знает что такое паровое отопление, на фоне периодического отключения электроэнергии решили отметить горячую точку в центре города. (Поясню: отопление это тогда отопление, когда в доме от него становится тепло). Кстати, при нехарактерных для наших мест похолоданиях, когда температура воздуха опускается до –17, а то и до –20 градусов, лишение людей тепла и света это не акты террора против горожан? Причем, массовый террор. И это в ЭНЕРГОИЗБЫТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКЕ, где гидроресурсы позволяют обеспечивать не только республику.

   Как обычно, антитеррористическая операция завершилась уничтожением неизвестных, посмертно оказавшихся опасными преступниками, террористами. По крайней мере, кроме чьего-то донесения, что в квартире на Энгельса проживают подозрительные лица, мы не знали ни фамилий этих людей, ни количество находящихся там лиц. А мертвые у нас все террористы, даже режиссер театра, который, по мнению алимов, ставит не богоугодные, порой и сатанинские спектакли. А о количестве находящихся в квартире лиц первые сведения пришли лишь после того, как вышли супруги обороняющихся в штурмуемой квартире. Несмотря на информацию от вышедших двух женщин о том, что в квартире двое, один из которых ранен, в сводках идет информация о трех убитых (агентство REGNUM, 09:15 14.01.08).

   Спецоперация, как нам сообщают,  завершилась успешно. Одни заняты разбором завалов, жильцы подъезда, оставшиеся без жилья, – подсчетом потерь имущества и ценностей, а в МВД скорее определяют распределение антитеррористических сумм: сколько отката в финансово-хозяйственную часть, кого включать в списки участников, кого в информаторов и т.д. (Не мой вымысел – есть подписанное десятками работников МВД РД письмо, в котором они описывают распределение «боевых» или «антитеррористических» денег, о чем я и ранее писал).

   Черт с ними, с этими антитеррористическими средствами, 15 января в эфире «Эхо Москвы» довольно цинично обсуждали итоги спецоперации в Махачкале. Сергей Доренко с иронией в голосе говорил, что один из убитых оказался Сефуллахом, что, по его мнению означает Лев Аллаха, другой его поправлял «Сабля Аллаха», мол, уничтожили очередного то ли Льва, то ли Саблю Аллаха. И все это со смешком. И поставили на голосование слушателей вопрос: «Вы верите, что в ходе контртеррористической операции у жильцов в зоне этой операции  могут исчезать ценности, имущество?». Причем, этот вопрос и интонацией, и формой исключал подобное. Похоже, забыли про видеокадры на Дубровке, когда спецназ в столице России при штурме театра попутно шарил в дамских сумочках усыпленных заложников, в поисках ценностей, телефонов и прочего, чего можно было положить себе в карман. А в ходе контртеррора в Гимры в эти дни во время зачисток люди обнаруживают исчезновение из дома телевизоров, другой техники, стройматериалов во дворе, и, наконец, подготовленного транспортировке накануне начала спецоперации урожая в саду! У одного гимринца вывезли 700 кг хурмы.

   Я представляю, какие вопросы на голосование ставила бы радиостанция «Эхо Москвы», если бы в Москве палили бы по многоквартирному дому из БТРов, танков, огнеметами в целях уничтожения одного или двух обороняющихся! Но такое возможно лишь на Кавказе, ибо жизнь, имущество, здоровье и достоинство москвичей намного выше, чем дагестанцев или чеченцев. А обороняющиеся, как показывал опыт, иногда после почти суточного штурма без единого ответного выстрела из штурмуемого объекта, оказывались несовершеннолетними (октябрь 2007 года, ул. Орджоникидзе г. Махачкалы). Если бы такое произошло в Москве или в Питере – международная общественность встала бы на дыбы! Опять же, мы дагестанцы и у нас свои ценности, на которых спрос в большом мире низок.

   Почему МВД выбирает самый легкий для себя путь по борьбе с нарушителями закона? Почему я, правопослушный гражданин, от того, что над моей квартирой оказываются разыскиваемые или подозреваемые в совершении преступлений лица, должен страдать не только морально, но и материально? Подъезд 5-этажного дома это минимум 15 квартир, 15 семей, в среднем 60-70 человек. Мало того, что им приходится ночевать на улице в редкий для Махачкалы 15-градусный мороз, беспомощно глядеть, как из огнеметов  и БТРов палят в их окна и как со всех окон плещут языки пламени, а вернувшись после окончания спецоперации, подсчитывать убытки! Я понимаю, что для министра внутренних дел или прокурора республики не представляет никакой ценности единственный портрет моего дедушки или бабушки, висевший на стене, – какая комиссия,  кто оценит, и как возместят этот ущерб?! Как восстановить и во сколько оценить уничтоженный в ходе спецоперации семейный архив тех, кто годами, десятилетиями копил, собирал его? Или, оценке подлежат ковры и финская мебель, кожаные диваны с хрустальными люстрами? Почему нельзя ловить преступников при выходе из подъезда, в транспорте, на улице? Почему нельзя, наконец, блокировать занятую преступниками квартиру, отключить воду, свет и газ, на худой конец применить усыпляющий газ или иные средства так, чтобы преступников брать живыми и без ущерба для окружающих? Имею право требовать гуманное отношение даже к преступникам, а они чаще всего судом таковыми не признаны, ведь нужно, чтобы с ними работали психологи, социологи, нужен анализ их мировоззренческого портрета, чтобы понять причину слома психологии, получить ответ на многие вопросы, которых мы не слышим ни от политиков, ни от психологов. Только и слышим: «За американские доллары!».

   В свете происходящего совершенно непонятным остается высказывание президента Дагестана на пресс-конференции в ИТАР-ТАСС от 21 декабря, где он говорил: «мы кардинально изменили подход к проблеме религиозного экстремизма и терроризма. В чем смысл этого поворота? Если до сих пор основная ставка делалась на силовые методы борьбы, то сегодня мы основную ставку делаем на профилактику религиозного экстремизма, на первоочередное решение социально-экономических вопросов, что во многом порождает этот экстремизм, занялись информированием населения, начали идеологическое противостояние религиозно-политическому экстремизму». На фоне происходящего, в самом деле, не понятно, в чем смысл сказанного?

   В Америке недавно был случай, когда какой-то тип угрожал самоубийством в случае невыполнения его требований, а подходить к себе никому не давал. Дело происходило на улице. В срочном порядке вызвали кроме психологов и медиков, несколько групп снайперов. Не для того, чтобы ему помочь уйти из жизни. Снайперы расположились в нескольких позициях и выбирали момент, чтобы точным выстрелом в пистолет, который держал  находящийся в невменяемом состоянии человек, выбить его из рук. Единственным выстрелом достигли цели, тут же со всех сторон подбежали полицейские и отвезли клиента в психиатрию. Без единой царапины на теле! Представьте себе, каковы действия в аналогичной ситуации наших служб?

   Нужно категорически запретить проведение подобных антитеррористических операций. Это настоящий террор в отношении невинных жителей города. Милиции нужно искать (искать не надо, надо изучать опыт работы соответствующих служб в Германии, Франции, Испании, Италии!) иные методы борьбы с правонарушителями. Иначе мы дойдем до того, что любая молодая семья, следующая исламу (непьющие, несколько замкнутые, не потребляющие наркотики и табак, к которым ходят такие же ровесники, посещающие утренние молитвы в мечети, занимающиеся самоусовершенствованием в исламе чтением соответствующей литературы и т.д.), могут стать жертвами доноса «цивилизованных» соседей, которых эта семья своим присутствием на одной лестничной клетке раздражает. Донос может быть не только от «цивилизованных» соседей, имам мечети может донести (как это было на Абрикосовой улице), официальное духовенство может депешу написать. Донос – и спецоперация. Религиозную литературу найдут, оружие подкинут, недостающие элементы добавят (карты и схему детских садов, которые они собирались взорвать или CD-диск с техническими характеристиками самолетов). Успешная спецоперация по ликвидации опасных террористов.

   За последний год уничтожены десятки ребят, которым от 17 до 25 лет. Где ответ психологов,  педагогов, конфликтологов, социологов: почему в 17 лет молодой человек берет в руки оружие, почему будущее (а они, 17-летние и есть будущее Дагестана!) избирает путь вооруженного противостояния? Убитый Гаджимурад Щейхов – 1987 года рождения, уничтоженные в прошлом году Даудгаджи Магомеднабиев, 1982 года рождения, он же, как пишут ЛИДЕР какого-то джамаата! Умар Магомедов, 1984г.р., Артур Магомедов, 1982 г.р, Магомед Минутулаев, 20 лет от роду. Уничтоженные в октябре 2007 года Олег Нестеров 1989 года, а Гимбат Абакаров 1990 года рождения! – с кем мы воюем?!

   Да, нужна профилактическая работа, воспитательная работа среди молодежи. Нужно понять, что заставляет юношей уходить в подполье? Нынешние методы работы МВД и ФСБ не предусматривают такую работу. Да и если бы они с начала 1990-х профессионально занимались бы своим делом, многие нынешние дагестанские политики вместо дум и нарсобраний, получили бы места на нарах! В таком случае некоторые депутаты, министры, государственные деятели, возможно, сохранили бы и жизнь себе, но только в тюрьме. И этого противостояния в обществе могло не быть, ибо порожден он теми, кто по закону должен был сидеть в тюрьме. Вы, власть, друг друга ненавидите, друг с другом воюете не на жизнь, а на смерть, «заказывая» друг друга, возможно и в этом корни сегодняшнего противостояния в обществе? Возможно, новое поколение хочет отгородиться от всего, что они видят? Устав от реальности, доведенные ложью и лицемерием, ведь некоторые зарываются и в подземелье, откуда их и не заманишь ничем (Пензенская область)? МВД же с прокуратурой еще с самого начала рыночных отношений избрали выгодный для себя путь работы: устанавливать свои правила взаимодействия с криминалом. И это реалии сегодняшней России. А пока конституция и закон не станет и для них работающим законом, мира в республике не будет.

Абдурашид Саидов, Москва