Мухаммад, ты здесь выразил сожаление, что Р. Гамзатов не может мне ныне ответить. И я сожалею о том же.  С огромным любопытством и, нисколько не стесняясь, я и сегодня спросил бы его, почему он предпочитает зависимость, от кого бы она не исходила, а не равенство со всеми себе подобными. Упрек твой мне ясен. Я удивлен. От этого, как ты видишь, качаю головой. Что поделаешь, придется выразить свое возражение. Разве не при живом Гамзатове я заявил о своем выходе из его Союза писателей? И не я ли положил перед ним на стол свое «Открытое письмо», о котором известно и тебе? Не я ли отправил лично ему тридцатистраничное письмо, находясь  за рубежом в эмиграции?.. Будучи живым и здоровым он не мог ответить на мои письма и не однажды поднятые мною на правлениях множество серьезных вопросов. Он был сторонником зависимости, о чем публично и  печатно многократно заявлял. И твое мнение точь-в-точь  совпадает с его мнением.  Вы оба из несомненно умных людей. Но его, к сожалению, уже нет. А ты, к счастью, жив и здоров. Поэтому-то и обращаюсь к тебе, живому и доброму. Объясни же мне. Темному горцу Адалло: почему зависимость вам дороже равноправия?!!!

      Ты говоришь, что  у меня идеализированное представление докоммунистической истории Дагестана. По-моему, это у тебя идеализированное представление коммунистического и даже сегодняшнего периода. Ты совсем забыл, что именно в этот период были зачеркнуты твои родные чамалалцы из списка этносов вообще, и сколько бы ты не жаловался, просил, доказывал, твой голос и сегодня равнодушно поглощает стоящая впереди массивная, глухая, черная скала… Разве я вру?

    Мы с тобой дети почти одного и того же времени. Не понаслышке ведь знаем житье-бытье двадцатого и этого, начинающегося веков.  Так как я любил заниматься изучением жизни наших соплеменников в прошедшие времена, то, естественно, получил возможность сопоставить стремления тогдашнего и нынешнего горца. Различие – поразительное. О, как величественно выглядит худощавый в лохмотьях горец из прошедших времен на фоне облокотившегося об капот своего «мерса» нынешнего! Почему величественен он, горец из прошлого? А потому, что был независимым! Каким же образом он достиг столь завидной участи? Своим непрерывным пассионарным напряжением. Кстати, вот что писал Лев Гумилев: «Пассионарное напряжение этнической системы вдруг начинает стихийно снижаться. Происходит это самым простым способом: убийством  наиболее выдающихся людей. Сначала гибнут политики, затем идеологи: поэты и ученые, потом – толковые администраторы и, наконец, трудящиеся – приверженцы уже погибших  вождей. Остаются только предатели, постоянно переходящие на сторону очередного победителя, чтобы изменить и ему, как только он попадет в беду, и люди столь ничтожные, что их не трогают, если они не попадают под горячую руку. Начавшиеся события замечают прежде всего современники, не все, разумеется, но наиболее патриотически  настроенные и дальновидные».

                                 Бусурманчиясе т1аг1ам рекъараб

                                 Рикъзи цойги гьеч1о

                                                                         эркенлъи гуреб.

                                 Керен къечалъ бух1ун ях1 лъуг1улесе

                                 Лъим гьадингояб жо

                                                                        гьелде данде ккун.

      Впрочем, твои вопросы и даже некоторые комментарии носят наступательный характер. Из-за этого я вынужден, постоянно находится в оборонительной позиции. Позволь же мне хотя бы раз  выйти из этого состояния. Итак, ты говоришь, что не усматриваешь ничего худого в женщине, покупающей наряд для своего тела. В этом плане и у меня нет никаких претензий к ней. Но, Мухаммад,  то ли ты невнимательно слушаешь меня, то ли что-то другое мешает тебе правильно воспринять мои совсем простые слова и мысли. Речь ведь шла о женщине, продавая свое тело, покупающей за вырученные деньги наряд для того же тела. Ее по-русски называют проституткой, а по-нашему – хъах1ба. Да, ты прав, у меня, действительно, много стихов о женщинах. Но не продажным же я их посвящал. Между прочим, не редки ведь и продажные мужчины у нас. Например, за последние несколько лет одному (только одному ли…) нашему сильно заносчивому горцу из депутатской обоймы запросто удается  одновременно находиться в нескольких партиях и общественно-политических движениях, чьи программы диаметрально противоположны.

    Насчет моих писем. Ты можешь их использовать как тебе угодно – сохранять, выбрасывать, где угодно и кому угодно читать, похвалить, хулить, подарить, продавать, сжигать, опубликовать, словом, ты их хозяин-барин. Не сомневаюсь – ты знаешь, что в них написано. Знаю, конечно, и я. Если желают, пусть знают и другие. У меня друг от друга не отличается то, что в душе, на бумаге, в устах.

     - И все-таки, это очень судьбоносный вопрос, связанный не с территорией, а с ментальностью. На сегодня независимость Дагестана у меня лично ассоциируется с кровью, стрельбой, одичанием и рабством – это станет суверенитетом-выкидышем.

      Если у тебя наберется терпение слушать  меня и дальше, то я рад был бы рассказать тебе об одной дискуссии на эту же тему, организованной обкомом КПСС в самом разгаре той пресловутой Перестройки. В президиуме малого зала обкома сидели секретари обкома, депутаты Верховного Совета, заведующие кафедр учебных заведений, профессора, главы духовного управления, а зал был заполнен специально пригнанной туда интеллигенцией. На устах выступавших фактически звучали одни и те же слова – «если отделимся от России, все мы за три дня умрем  с голоду». Когда даже некоторые лидеры народных движений стали, как попугаи, повторять их слова, я не выдержал и направился к трибуне. После моего вопроса о том, почему же за тысячелетия до большевистского правления дагестанцы не  умерли с голоду, зал пришел в замешательство. Когда же напомнил им еще и о беспрерывно продолжавшейся более шестидесяти лет Российско-Кавказской войне, в притихшем зале откуда-то  звучал чей-то зычный голос: «Ну и уровень!». Они видели именно во мне человека с таким  низким уровнем понятия о добре. С тех пор прошло почти двадцать лет. Несмотря на то, что за  эти годы произошли глобальные изменения во всех сферах жизни, в России как святая святых оберегают набившую оскомину национальную политику большевиков и все больше и больше делают  упор на ее пропаганду.

    Короче говоря, моя жизненная позиция такова: даже самый малый этнос, состоящий всего даже из нескольких  семей, должен быть независимым от кого бы то ни было. Но это не значит, что этот народ отрывает землю от кого-то и уходит к кому-то или куда-то. В святом Куране Всевышний четко говорит, что Он создал человека свободным. Следовательно, нарушители небесных законов являются непревзойденными грешниками  перед Ним.

      Каждая семья обычно имеет свой дом или, на худой конец, квартиру. А целые нации почему должны быть загнаны в общежитие? Я этого никогда не пойму!

      А теперь я хотел бы обратить твое особое внимание на следующее, читаю: «Отныне быть  республике или не быть в России решает не народ республики,  а имперский центр, то бишь «федеративный». А такие полномочия центру Дагестанская парламентская делегация во главе с господином Магомедовым М.-А. М., которая, кстати, была избрана парламентом республики не для подписания этого, с позволения сказать, договора, а Ново-Огаревских соглашений, по которым Дагестан, наравне с другими союзными республиками, становился субъектом обновленного Союза.

      Теперь можно вернуться и к старому гимну «Союз нерушимых республик свободных сплотила навеки великая Русь!», во времена исполнения которого свободой и не пахло, создавался миф о добровольном вхождении Дагестана в Русскую  державу и старательно замалчивалось пушкинское «Смирись, Кавказ: идет Ермолов!».

      В спектре общественно-политических сил Дагестана по вопросу о федеративном договоре сложилось два полярных, взаимоисключающих направления. Первое направление, объединяющее как и на общероссийском уровне «заединщиков» всех оттенков от прокоммунистической ПТД (партии трудящихся Дагестана) и руководства республики до дагестанского отделения российских социал-демократов, декларирует: «Навечно и только в России». Другое, к которой можно отнести часть представителей национальных движений и мусульман Дагестана, недавно созданную Партию Независимости и Возрождения Дагестана, стремится к государственной независимости Дагестана, который будет иметь с Россией дружественные и взаимовыгодные отношения на основе партнерства и равноправия. И от того, какое направление возьмет вверх в неизбежной  политической борьбе по этому вопросу, будет во многом зависеть судьба Дагестана, благополучие его народов и останется ли Дагестан Дагестаном со своим неповторимым лицом или превратится в безликую российскую губернию.

      Аргументы первых о великой пользе для Дагестана навечно быть в составе России зависят уже от партийной принадлежности. Неокоммунисты, лобзая российских  национал-патриотов, вещают с хвостом о будущем процветании  народов в составе реставрированного СССР после «собирания всех земель» великого пролетарского государства. Но мы это уже проходили. Младшие  братья российских социал-демократов же благополучие и расцвет связывают с новой демократической Россией. А где гарантия, что нас не обманут, как наших предков, воевавших за свободу против империи - «тюрьмы народов», по выражению пришедших к власти в 1917 году большевиков. Они тоже обещали свободу колониальным народам, говорили об исторической вине России, о «двойной эксплуатации национальных окраин, включая лишения народов их языка, культуры. Эти обещания для языков и культуры Дагестана обернулись трагедией неграмотности почти 70-80% населения на родных языках и потерей культурной самобытности. О демократической России говорить еще очень рано, появились только ее зачатки. Россия сама не застрахована от поворота к авторитаризму и диктатуре. Эта тенденция явно обозначилась в российском политическом климате, о чем вынужден был предупредить Конституционный суд России, имея в виду коричнево-красную опасность. Велика вероятность и того, что рост социальной напряженности, связанный с тотальным обнищанием масс, может кончиться социальным взрывом и установлением диктатуры. Такой сценарий очень характерен для российской истории со времен призыва варягов: реформа сверху, неприятие ее народами,  бессмысленный и беспощадный, по выражению Пушкина, русский бунт и авторитаризм.

      А почему Дагестан должен слепо следовать российской традиции? Почему сторонники «единой и неделимой» не могут понять чувства людей, у которых было отнято все, которым и сегодня не дано решать,  с кем  торговать и дружить, на каком языке учиться, писать книги и защищать  диссертации?

      Посмотрите, с каким упоением наши чиновники, взахлеб  превозносили указ Ельцина о разрешении направлять на экспорт дагестанскую рыбу, икру, шерсть, кожевенное сырье. Почему нашими богатствами должен распоряжаться чужой российский дядя? Вот чем оборачивается хваленный федеративный договор в экономическом плане.